Моя гипотеза о том, что т. н. криптовалюты — это ставки в лотерее особого рода* не получила всеобщего признания. Другое предположение, что это коллекционные предметы, тоже как-то не вызывало радостного принятия. Приходится все же смириться и склониться над гениальным провидением просвещенного законодателя в лице Франца I, императора австрийского, который еще в 1811 г. предусмотрел возникновение крипотовалют в § 285 ABGB:**

«Alles, was von der Person unterschieden ist, und zum Gebrauche der Menschen dient, wird im rechtlichen Sinne eine Sache genannt».

«Все, что отличается от человека и служит людям на пользу, является вещью в юридическом смысле».

Десять-двадцать лет назад было невозможно себе представить, что числа будут пользоваться правовой охраной. Однако сейчас регулирование в области криптовалют развивается в том направлении, что их признают вещами (или, по крайней мере, ценностями, благами), а злонамеренную манипуляцию с данными рассматривают как хищение в уголовном смысле. Суть правовой защиты бы заключалось в том, что право бы начало признавать за некоторыми журналами транзакций реальную ценность по сравнению с другими подобными объектами, которые не охраняются. Критерием правовой защиты, исходя из определения § 285 ABGB, была бы польза, которую можно извлечь из этих чисел.

Хотя криптовалюты основаны на асимметричном шифровании, которое считается надежным, хищение ценностей можно провести и без доступа к приватному ключу. Например, путем обмана, введения в заблуждение и т. п. Помимо этого, вспоминается история с форком «Этериума», которая подсказывает, что взлом сети и подделка транзакций может происходить и без доступа к информации пользователей, а через эксплуатацию уязвимости кода. И, наконец, сейчас, когда большая часть мощностей генерирования биткоина (что-то около 70 %) находится под контролем нескольких (4-5) сетей, сговор с целью модификации данных о прошлых транзакциях переходит из теоретической возможности во вполне реальную.

Но допустим, что действительно единственная возможность — это только завладевание приватным ключом. Вопрос тогда в том, а почему этими данными все равно нельзя так просто вот взять и воспользоваться? Ведь это только числа. Почему нельзя украсть ключ к электронной подписи — понятно: законодатель наделяет эти числа особыми свойствами, связывает их с конкретной личностью и использование электронной подписи имеет свои правовые последствия. Почему нельзя украсть доступ к интернет-банкингу тоже ясно: потому что там на счету есть реальные деньги. Почему охраняются личные данные, переписка, информация о частной жизни, коммерческие секреты — это все тоже понятно: законодатель наделил эту информацию особенными свойствами, подлежащими правовой охране. А вот криптовалюты не наделил. Тем не менее, интуитивно мы понимаем, что кража криптовалюты — это то же самое, что и кража настоящих денег.

Конечно, проникновение в компьютерную сеть или в компьютер пользователя само по себе входит в состав уголовно наказуемого деяния. Ведь законодатель исходит из презумпции, что такое проникновение ведет к доступу к информации, которая обладает той или иной ценностью, а не просто так, поэтому и само деяние, даже если не ведет к конкретному ущербу, уже настолько общественно опасно, что требует применения уголовной санкции. Но можно провести мысленный эксперимент и представить, что кто-то получит доступ к приватному ключу иным способом, например путем перебора или ему просто повезет. Это маловероятно, но не невозможно. Тогда кража криптовалюты перестанет быть кражей? Несомненно нет. Вот и выходит, что для того, чтобы правильно квалифицировать такое деяние придется признать, что правовой охраной пользуется число с особенными свойствами, хотя, казалось бы, числа всем принадлежат.

* Три соображения на модные темы.

** Allgemeines bürgerliches Gesetzbuch — Общее гражданское уложение, ОГУ.

Оригинальная заметка в Facebook была удалена, комментарии архивированы. Если вы были участником дискуссии, с удовольствием предоставлю вам копию архива.