Размышление о происхождении права¹ основывалось на одном предположении, которое мне самому казалось не совсем убедительным. Я определил институции как долгоживущие общественные структуры, внутренние связи между элементами которых сильнее, чем внешние. Из этого следует предположение, что институции характеризуются собственным поведением, которое как минимум проявляется в поддержании собственной стабильности и во взаимодействии с окружением. Однако сам момент зарождения институций в любой достаточно многочисленной группе людей оставался неясным. Я постулировал как самоочевидное только то, в человеческом обществе структуры возникают сами собой как проявление его имманентной способности к самоорганизации. Такое объяснение нельзя считать удовлетворительным.

Похоже, что теория Рамсея² позволяет приблизиться к моменту возникновения сложных структур в обществе. Теория говорит о том, что с ростом числа вершин графа в нем можно обнаружить подграфы с параметрами возрастающей сложности. Иными словами, упорядоченные структуры неизбежно возникают среди достаточно большого числа произвольно взятых элементов, а полный хаос становится практически невозможным.³

Для наших целей из этого можно сделать вывод, что в крупных сообществах людей сложные структуры, объединяющие своих членов по различным параметрам, образуются уже в силу упомянутой выше математической закономерности. Кажется достаточно очевидным, что такими параметрами должны быть преимущественно не биологические или неизменные отличия между людьми (например, родство), а поведение и социальные роли, которые могут меняться в течение жизни. Отсюда остается один шаг до спонтанного зарождения институций, а вместе с ними и стабилизирующих их поведение норм. Закрепляя правила поведения, институции приобретают способность заменять своих членов новыми без разрушения и могут начать эволюционировать как самостоятельные организмы.

Аналогичные рассуждения можно применить и к правовым нормам, число которых растет вместе с ростом общей сложности регулирования отношений, на которые влияют институции. В прошлогодних заметках⁴ я пробовал назвать такие структуры изоморфами, но потом эта идея мне показалось непродуктивной. Я наткнулся на затруднения как с точным определением понятия изоморфа правовых норм, так и с описанием его предполагаемой роли в эволюции права. Новое описание проблемы при помощи теории Рамсея сможет принести понимание, как именно в предположительно из хаотического процесса возникновения первичных норм неизбежно рождаются все более и более сложные структуры независимые от естественного языка, на котором сформулированы сами нормы.

Если это оказывается полезным для институций, после своего спонтанного возникновения структуры правовых норм могут стабилизироваться и поддерживаться институциями, а также переноситься между ними целиком. С этого момента эволюция отдельных норм сменяется эволюцией структур и мы можем говорить о консистентности и когерентности права как его неотъемлемых идеальных свойств. Обычаи, складывающиеся и закрепляющиеся в основном случайно, такими свойствами обладают в незначительной степени. Напротив тому, кодификационный процесс представляет собой обнаружение, очищение и закрепление структур правовых норм в форме закона, созданного рациональным законодателем. Таким образом, партикуляризация и кодификация права оказываются взаимодополняющими процессами: первый дает необходимый материал («мутации») для эволюции права, второй служит механизмом отбора структур, обладающих оптимальными для институций характеристиками.

¹ Тезисы к вопросу о происхождении права.

² Википедия. Теория Рамсея.

³ YouTube. TED-Ed. Теория заговора и теория Рамсея.

⁴ В поисках юридического гена. Интерлюдия.

Все заметки на эту тему

Тезисы к вопросу о происхождении права
Теория Рамсея и возникновение структур в правовых системах