Все-таки меня не перестает удивлять, почему у постсоветских людей не выработался иммунитет ко всяким кампаниям вроде «Свободу Анджеле Дэвис!».

1. Если мы согласны с тем, что пытки недопустимы во время следствия никогда и ни под каким предлогом (я с этим, конечно, тоже согласен), то но надо понимать, какие это будет иметь последствия. Некоторые виды настоящей, не выдуманной террористической деятельности могут быть не раскрыты вовремя и в результате могут гибнуть невинные люди. Имею в виду не Россию, а страны, признаваемые развитыми, правовыми, демократическими. В этих странах использование пыток спецслужбами в некоторых категориях дел — это секрет Полишинеля. Борьба с терроризмом может нанести дорогим нам идеалам больше ущерба, чем сам терроризм. Но если мы хотим быть большими католиками, чем сам Римский папа, то я это только поддерживаю: некоторые принципы правосудия настолько святы, что на их алтарь иногда можно принести и человеческие жизни. Желательно чужие.

2. С этим связан и другой общественно важный вопрос: мы хотим, чтобы уголовное законодательство включало в себя «резиновые» нормы, которые позволяют на длительные сроки осуждать людей за деяния, преступный характер которых состоит исключительно в пособничестве террористической организации или участии в ней? Например, если кто-то только лишь варит суп террористам или разрешает жить в своей квартире, зная кто они такие и чем занимаются, но ни в чем не участвуя, может ли он быть осужден вместе с ними? И далее, готовы ли мы согласиться с принципом коллективной юридической ответственности за преступления без определения степени индивидуальной вины?

В отличие от общественников, которые совершенно не к месту считают, что воспроизводятся практики сталинского 1937 года, я имею в виду исторический пример изменений, произошедших в уголовном законодательстве ФРГ в 1970-е годы, в ответ на деятельность Rote Armee Fraktion. Именно тогда в развитой демократической западной стране общество дало запрос на то, чтобы красному террору был сломлен хребет. Немецкая юстиция была непреклонна, поступилась некоторыми важными принципами, но зато ей удалось навсегда похоронить дело Баадера и Майнхоф. Стало это возможно потому, что впервые в уголовном праве появилось квалификация деяний, связанных с терроризмом, в том виде, как мы ее понимаем сегодня. Кстати, боевики RAF много жаловались на пытки и жестокое обращение, но их мало кто слушал.

3. И еще один принцип, который заключается в том, что никогда и ни при каких условиях суды не могут в уголовном процессе принимать доказательства, полученные с нарушением закона, я считаю очень важным. Но тогда надо учитывать, что настоящие убийцы и насильники благодаря этому смогут иногда уходить от правосудия. То есть в нашей системе ценностей осуждение того, чья вина подтверждена с помощью доказательств, чистота получения которых (а не содержание) вызывает сомнения — это совершенно недопустимая ошибка, даже если по-настоящему виновный получает благодаря этому шанс избежать наказания. Так что тот, кто согласен с этим принципом, должен быть также готов объяснить родителям изнасилованного и убитого ребенка, что убийца выходит на свободу из-за процессуальной ошибки следствия.

Вот это все нужно иметь в виду перед подписанием коллективных писем, чтобы за подписью стоял осознанный выбор с пониманием цены, которую за него приходится платить, а не следствием стадного чувства или солидарности со своими.

Оригинальная заметка в Facebook была удалена, комментарии архивированы. Если вы были участником дискуссии, с удовольствием предоставлю вам копию архива.

Все заметки на эту тему

В этом деле нет никакой неоднозначности
Как судить террористов
Горшка никакого не было