Пишу статью об использовании методов компьютерной лингвистики и машинного обучения в легиспруденции.¹ Читаю и цитирую новейшие книжки и статьи, буквально только что вышедшие. Но у меня лет с шести есть привычка заучивать латинские выражения и крылатые фразы, а потом непринужденно вставлять их к месту и не к месту, не всегда понимая смысл. Так и тут: без чего-то подобного моя статья обойтись, конечно, не может. Открыл словарь мудрых латинских изречений,² подобрал дюжины полторы, стал искать оригинальные источники. Что-то отвалилось само, что-то было переведено неточно, что-то было сказано в другом смысле или по другому поводу. В общем, осталась две фразы, которые мне очень-очень хотелось воспроизвести.

Конечно, Гугл знает если не все, то очень многое. Проблема в том, что мы не знаем, что знает Гугл и где это находится, а он не знает, что нам нужно, пытается угадать, поэтому приносит то, что ему кажется наиболее ходовым и востребованным. Пришлось пролистать десятки ссылок на аналогичные словари юридических премудростей, как относительно новых, так и старых, но почти нигде не встречалось указание на первоисточник. Наконец, где-то сослались на комментарии Джеймса Кента.³ Другой бы на моем месте успокоился, но я подумал: разве мог американец излагать свои мысли на латыни в такой афористичной форме? Пришлось искать дальше.

Не утомляя подробностями, сообщу о результате. Нужные мне латинские фразы нашлись в одном из важнейших трудов Самуэля фон Пуфендорфа под названием «De jure naturae et gentium» (О праве природы и праве народов), в книге пятой, главе двенадцатой. Сам он ссылается, среди прочих, на Квинтилиана⁴ и Цицерона.⁵ Однако чужие мысли Пуфендорф излагает в такой изящной и точной манере, что их можно хоть сейчас кусками цитировать, а не вырывать отдельные афоризмы (которые, конечно, тоже хороши, но напоминают обглоданную кость, если знаешь, откуда взяты). Он хорошо понимает, чем норма права отличается от языковой нормы, где значение слова определяется дескриптивно, а где прескриптивно, то есть все то, что считается достижением лингвистики второй половины XX века. Единственное, что нужно было бы дополнить — это некоторые вычислительные и статистические методы, о которых я пишу. Но увидев уровень эрудиции и знания текста у юриста XVII в., я начал сомневаться, нужны ли бы ему были всякие компьютерные методы, если бы он о них узнал.

Некоторые думают, что люди, которые жили до нас — сплошь дураки были. Что человечество только недавно нашло все правильные ответы, а прошлые поколения блуждали во тьме. Сталкиваясь с такими примерами человеческой мудрости прошлых веков, не могу прогнать от себя мысль, возникающую снова и снова: несмотря на несомненное увеличение количества знания, мы скорее всего много проиграли в его качестве.

¹ Легиспрудениция (legisprudence) или легистика (légistique) — прикладная юридическая дисциплина, занимающаяся теорией и практикой законотворческой деятельности.

² Kincl, Jaromír. Dicta et regulae iuris aneb Právnické modrosloví latinské — Praha: Univerzita Karlova, 1990.

³ Джеймс Кент (James Kent, 1763—1847) — американский юрист, автор «Комментариев к американскому праву» (Commentaries on American Law).

⁴ Марк Фабий Квинтилиан (ок. 35—ок. 96) — римский ритор, автор Institutionis oratoriae (Наставлений в риторике).

⁵ Academica.

Дополнение после первой публикации

Первая фраза: «Verba regulariter intelligenda ex proprietate populari» (Обычные слова надо понимать так, они используются людьми). Вторая: «Verba artis ex arte» (Термины из определенной области знания надо понимать так, как это принято в этой области). Эти принципы интерпретации текста сейчас кажутся очевидными, но это совсем не так.

Пуфендорф понимает очень важную вещь: смысл слова из обычного языка определяется тем, как оно употребляется в речи. Если юристы пользуются такими словами, им надо выяснить, как их понимают обычные люди, то есть подчиниться узусу. В XX в. к этой же идее приходит поздний Витгенштейн, потом они ложатся в основу моделей дистрибутивной семантики.

Однако если речь идет о специальных терминах, в каком-то смысле искусственных (artis), тут можно их значение определить самим, причем как раз неправильно заменять значение термина смыслом, которое он имеет в обычном языке.

Догадка Пуфендорфа кажется еще поразительнее, если мы сравним его с тем, что думали его современники: Декарт, Спиноза, Лейбниц, позже Савиньи, Пухта.