Историю философии можно изложить как смерть Бога, смерть разума, смерть автора. Те же этапы проходит нормотворчество: смерть божественного права, смерть рационального права, и, наконец, смерть законодателя.

Энтропию права можно определить как меру непредсказуемости при порождении новых текстов. Метод оценки сложности права — измерение минимального количества информации, которое нужно для моделирования права с заданной точностью.

Право развивается единственным доступным ему способом — производством новых норм. Чем более сложной формальной системой становится право, тем больше вероятность ее перехода в состояние хаоса.

Право, которое замыкается в себе, перестает применяться людьми и умирает. Оно должно инкорпорировать самые общие принципы справедливости, но при этом оставаться ценностно нейтральным.

Запрет самореференции в формальной системе права невозможен и не позволяет исключить некоторые из возникающих противоречий, которые разрешаются единственным доступным праву способом: путем создания новых правил.

Первый закон робототехники Азимова как пример применения теоремы Геделя в праве. Чтобы избежать неполноты и противоречий, необходимо допустить, чтобы робот мог совершать противоправные действия.

Обзор событий, череда которых привела к независимости папства в 754 г. Он может быть полезен тем, кто интересуется историей Западной церкви первого тысячелетия.

Теория Рамсея объясняет происхождение сложных структур в обществе, поскольку упорядоченные структуры неизбежно возникают среди большого числа элементов. В крупных сообществах людей сложные структуры образуются в силу этой закономерности.

Кажется, что скоро компьютеры начнут понимать юридические тексты лучше людей. Но благодаря Курту Геделю знаем, что любая формальная аксиоматическая система неполна. Есть ли выход?

Эволюция права начинается вместе с эволюцией институций. Институции — это объединение людей, вещей и идей. Последние — это эволюционирующие нормы, которые определяют поведение людей внутри и вне институций.

На коротких отрезках право эволюционирует по Дарвину, на долгих — по Ламарку. Машина Геделя сама ищет в своем программном коде противоречия и устраняет их. То же самое происходит с правом как системой, состоящей из текстов и агентов.

Право реагирует на кризис производством новых норм, поиском более эффективных способов регулирования. Но когда этот процесс носит хаотический характер, эффективность права может наоборот снижаться.

Законодатели часто прибегают к определениям, пользуясь аналитическим и догматическим методами. Но смысл большинства терминов становится понятен только из контекста.

Мой основной вопрос состоит в следующем: можно ли путем эмпирического исследования структур, содержащихся в юридических текстах, приблизиться к пониманию и описанию структур права как такового.

Возможно, что эволюционируют не дискретные элементы права, а наоборот, вокруг точки, помещенной в центр определенной системы координат, постоянно и непрерывно меняется расположение окружающих ее элементов.

Изоморфы могут быть по-разному выражены на разных естественных языках, но при этом связывать неизменными соотношениями элементы, из которых состоит право.

Право должно быть понятным, непротиворечивым, стабильным, но это трудно достижимо на практике. Технологии обработки естественного языка в законотворческой деятельности могут повышению качества правовых норм согласно этим критериям.

Если управляемые и управляющие согласны с тем, что им нужны эффективные механизмы в кризисной ситуации, то это заставляет трансформироваться правовые системы. Но пути назад не будет: отдав права и свободы, люди не получат их обратно.

Чтобы эволюционный подход к праву мог работать, необходимо найти структурные и функциональные единицы, из которых состоят правовые системы.

Нормативные тексты, затрагивающие похожие области регулирования, должны быть ближе друг к другу, чем относящиеся к разным областям. Эту меру близости можно посчитать, ничего не зная конкретном содержании текстов.