А еще я подумал вот о чем (только не судите строго, потому что это мысль из области интеллектуальных упражнений и шуток): а что если Германия, принимая разнообразных «сироток», компенсирует свои комплексы, возникшие из-за того, что ей не удалость побыть колониальной империей? Можно вспомнить, что одной из причин ПМВ было именно недовольство немцев тем, что они опоздали к разделу колониального пирога. Все эти сто лет они чувствовали себя второсортными европейцами, не то, что англичане или французы. Ныне Париж или Лондон выглядят так, что не остается сомнений в великом имперском прошлом этих столиц: они наводнены жителями бывших колоний. Может быть Германия просто хочет у себя завести символы престижного статуса времен минувших, вылечить душевные раны, почувствовать себя увядающей метрополией?

Оригинальная заметка в Facebook была удалена, комментарии архивированы. Если вы были участником дискуссии, с удовольствием предоставлю вам копию архива.

Тот факт, что РФ теперь юридически признает себя правопреемницей СССР, открывает теоретическую возможность государствам, возникшим на территории т. н. советских республик, а также тем, что были оккупированы в рамках раздела Европы между победителями во ВМВ, предъявлять РФ претензии за преступления и ущерб, причиненный советским режимом. С учетом того что Россия от этого режима больше всего пострадала, принимать на себя подобную ответственность — весьма опрометчиво. Еще одно доказательство, что РФ — это не Россия.

Оригинальная заметка в Facebook была удалена, комментарии архивированы. Если вы были участником дискуссии, с удовольствием предоставлю вам копию архива.

Все заметки на эту тему

Пианист и балерина
В печку все эти поправки
За все заплатим

0. И так ясно, но для порядка повторю, что весь это проект т. н. «поправок» — это мухлеж и шулерство по всем пунктам. Не только по содержанию, которое можно охарактеризовать как самый застойный и интеллектуально беспомощный совок середины 1970-х, но главное по форме — омерзительный, безграмотный, косноязычный, некрасивый язык, которым это все написано. Уже он один вызывает отвращение и только поэтому такого в конституции страны, в основном нормативно-правовом акте, в эталоне правовой мысли страны, быть не должно. Кто написал тексты этих поправок — не только бездарные юристы, которые не в ладах с логикой, но они еще и не любят русский язык и не знают его. Это позор не только на мировом уровне, но плевок в отношении нашей собственной, русской правовой традиции, наследия Сперанского, Набокова, Шершеневича, Кони, Победоносцева, Муромцова и других.

1. Мне не нравится статья о правопреемстве с СССР. Это был преступный режим и преступное государство, растоптавшее историческую и политическую преемственность с Россией, уничтожавшее ее народ и культуру. Никакого компромисса тут быть не может, нельзя сидеть на двух стульях: или вы продолжатели России, тогда основатель вашего государства — это Рюрик, или продолжатели Совдепии, тогда его основатель — Ленин.

2. Дальше статья о детях. Сначала говорится о том, что это приоритет государственной политики, а потом что воспитание должно быть семейным. Но вообще эти две вещи взаимоисключающие: или родители несут ответственность за своих детей, или им диктует государство. Выбор нормального человека, мне кажется, очевиден.

3. Статья о «языке государствообразующего народа» — это очередная пощечина русским. Россия — это не союз равных народов, это по европейским меркам мононациональное государство, для всего мира очевидно, что оно создано русскими. А тут продолжается ленинская многонационалия, ложь и унижение русского народа, это идеологическое наследие насильников, грабителей, мучителей людей. В исторической России жили чухонцы, евреи, поляки, турки, армяне, якуты, но никому бы в голову не пришло сказать, что эту страну создали немцы и киргизы.

4. Мне не нравится госсовет. Непонятно, что это за орган такой и какие у него будут полномочия. Это кот в мешке. Такого не бывает, чтобы в конституции упоминался один из важнейших органов власти, но при этом не было бы определено, чем он занимается.

5. Мне не нравится ограничение независимости судебной власти. Понятное дело, что независимости уже нет давно никакой, но если она пропадет и на бумаге, то лучше точно не станет.

6. Мне не нравится статья об «исторической правде» и недопустимости «умаления подвига народа». Вместе со статьей о преемстве СССР это означает одну только большевистскую правду, когда устанавливают памятники Сталину и сносят Колчаку. Это означает запрет на подлинную историческую правду о союзе Гитлера со Сталиным и порабощении Европы, о бездарности советского руководства, о бессмысленности многих жертв, о том, что миллионы жителей Ленинграда были счастливы облизать клей с обоев, пока Жданов и прочая мразь жрала икру и веселилась.

7. Мне не нравится статья о Боге. Это не идеологическая мишура где-то там в середине между перечислением т. н. «республик» и их предметов ведения. Хотите Бога в конституцию — упоминайте о Нем в самом начале, как это делают немцы, швейцарцы, американцы и т. д. Бог в 67-й статье через запятую с языческим культом предков и какими-то идеалами (непонятно какими) — это кощунство. Впрочем, авторы очевидно ни людей не стыдятся, ни Бога не боятся.

8. Ликвидация самоуправления, наследника земства, недолгого порыва подлинного патриотизма и гражданственности, что у нас было в истории — это отъем последней возможности для граждан вообще на что-то влиять, обустраивать жизнь без начальников. Это превращение опять всех в царских (вернее, ханских) холопов, это ордынство, политическая традиция улуса Джучи.

9. Идиотское совершенно ограничение для занятия высших должностей людьми, у которых было другое гражданство или у кого было разрешение на проживание в других странах. Это повторяется десятки раз в проекте. Миллионы эмигрировали за эти годы, ученые, предприниматели, цвет нации. Это означает просто автоматический отказ от этого резерва русского народа, который волей судеб живет за границей, это разбазаривание национального достояния, которого и так не осталось.

Опять же, кто учился, скажем, в Гарварде, Кембридже, Лувене, Париже, Цюрихе не сможет занять одну из высших должностей, потому что у него было разрешение на проживание в другой стране на время учебы. Почему он судьей-то стать не сможет? Уже было в Совдепии полно судей верховного суда, у которых даже юридического образования не было, а если и было, то полтора года какого-нибудь рабфака. Когда придет время реконструировать Россию после гебистского шабаша, когда надо будет гнать поганой метлой всех этих судей, кого набирать на их места? Все эти академии МВД и юрфаки при институтах железнодорожного транспорта — они же не юристов выпускают. Наоборот, в судебной системе надо будет на высшие посты назначать тех, кто вообще в советской/постсоветской системе никогда не учился, чтобы хотя бы они начали возвращать страну к нормальности.

Почему человек с образованием мирового уровня потом не может вернуться в Россию и послужить стране, если будет востребован? Костромской сельхоз институт, что ли, лучше Стенфорда и Оксфорда? Это опять ленинско-сталинская дегенеративная модель отрицательной селекции, когда все советское время страной управляли люди с тремя классами образования, которые стояли на низшей ступени интеллектуального и культурного развития.

Оригинальная заметка в Facebook была удалена, комментарии архивированы. Если вы были участником дискуссии, с удовольствием предоставлю вам копию архива.

Все заметки на эту тему

Пианист и балерина
В печку все эти поправки
За все заплатим

В прошлый раз мы остановились на том, что для применения эволюционного подхода к праву (по Докинзу) необходимо определить структурные и функциональные единицы, из которых состоят правые системы. Для этого потребовалось принять несколько допущений, чтобы скорее перейти к эмпирическому исследованию. Эти допущения, конечно, не были произвольными, основывались на некоторых интуициях и профессиональном опыте. Сведение права к системе юридических текстов (коммуникатов) все еще кажется продуктивной идеей, которая предоставляет, как минимум, оригинальную оптику исследования. Однако декларируемый радикальный эмпиризм как отказ от всякой теории — это уже само по себе и есть теория. Более того, такая теория основывается на скрытой догме, что мемы (функциональные единицы права, «юридические гены») реально существуют и подчиняются законам эволюции по Дарвину. Догма, в свою очередь, заставляет принимать больше допущений, чем хотелось бы. К допущениям приходится делать оговорки и уточнения, за ними следуют утончения к уточнениям, пока не становится ясно, что в основание поиска функциональных единиц права будет положено слишком много спекуляций и такая теория окажется в итоге не более, а менее убедительной, чем теории конкурирующие. Из этого следует, что необходимо сделать шаг назад.

Еще несколько месяцев назад казалось самоочевидным, что право как система текстов — это дискретная система. Ее элементы связаны друг с другом жесткими функциональными (гипотеза, диспозиция, санкция) и логическими (конъюнкция, дизъюнкция, импликация, отрицание) связями. Элементами права могут служить множества объектов (реальных и сконструированных), а также действий над ними. Тогда на роль мемов могли бы претендовать изоморфы права, то есть такие высказывания, которые обладают свойством функциональной целостности и стабильности, но при этом могут дискретно изменяться (мутировать). В качестве примера можно было бы привести частные высказывания римских юристов, которые были возведены в образец и кодифицированы при Юстиниане, приведены в систему средневековыми глоссаторами и снова обрели нормативный характер в процессе кодификаций частного права в XIX и XX вв.

Искомый изоморф может быть сформулирован по-разному и на разных естественных языках, но сам при этом связывает фиксированными соотношениями элементы права. Такой подход (его можно найти, например, у Лейбница) требует не только избавление от естественного языка как несовершенного посредника, на котором описана внеязыковая реальность, но и предполагает создание какого-то нового искусственного (философского или математического) языка для более точного и логически непротиворечивого описания системы права. В таком случае изначальное допущение, что право — это система текстов, потребует существенной корректировки. Прежде, чем приступить к эмпирическому исследованию, сначала пришлось бы решить проблему несовершенства естественного языка и выявления логической сущности высказываний, сделанных на нем, то есть осуществить своего рода перевод на специально созданный для этой цели искусственный язык. Интуиция подсказывает, что в системе позитивного права могут быть обнаружены полностью логически непротиворечивые подсистемы разного размера, в других местах наверняка могут быть найдены противоречия, а где-то прямых связей установить не удастся. Таким образом, можно было бы проверить консистентность (непротиворечивость) отдельных частей системы права, но было бы весьма непросто выявить его когерентность (взаимосвязь и согласованность между частями) без обращения к недостижимому идеалу полностью консистентной и когерентной системы, которая неизбежно будет искусственной и статичной. Внутренние противоречия реально существующих систем права будут восприниматься как досадные ошибки, от которых надо избавляться, а правовые понятия, не имеющие конкретных определений (такие как добросовестность, справедливость, пропорциональность и т. п.) вовсе не найдут никакого адекватного представления, хотя именно они, судя по всему, крайне необходимы для адаптации права к внешней по отношению к нему реальности.

Другие возникающие трудности такого подхода оказываются еще серьезнее. Во-первых, элементы права (множества объектов и действий над ними) сами постоянно меняются. Значит ли это, что меняются и изоморфы, которые их используют? Например, с вещами можно производить определенные действия фактические и юридические. Наверное, для многих правовых систем могут быть обнаружены сходные выражения, в которых отражены определенные соотношения между вещами и действиями над ними. Но если в разных правовых системах определения вещи отличаются (то есть в множества, обозначенные таким понятием, входят разные объекты), получается, что такие изоморфы тоже отличаются и не тождественны друг другу. Вместо системы возникает неуправляемый хаос, преодолеть который можно было бы только путем выведения еще более абстрактных принципов, пока, наконец, все не сведется к тривиальным логическим высказываниям, лишенным конкретного содержания. Получается, что надо отойти от дискретного пространства для элементов права и формальной логики для описания отношений между ними, а перейти к непрерывному пространству и вероятностным высказываниям. Во-вторых, избавление от естественного языка означает отход от заявленного в самом начале лингвистического эмпиризма. Вместо исследования права таким, какое оно есть (то есть в какой конкретной форме закреплено в текстах), происходит переход к конструированию права и его искусственного языка, основанного на догме, что за внешними формами скрыто идеальное содержание, которое надо обнаружить. Таким образом, исследование права как системы текстов требует возвращения к проблематике естественного языка, на котором эти тексты создаются, и пониманию, что эволюция права происходит во взаимосвязи с эволюцией языка и эволюцией методов мышления. В-третьих, для описания динамической системы не совсем подходит дискретная модель, которая сама тяготеет к статике, по крайней мере в своих отдельных состояниях. Это не значит, что от такой модели надо полностью отказаться, она может принести определенную пользу из-за своей простоты и удобства, но при этом надо иметь в виду, что эволюционный характер изменений системы права лучше выявляется с использованием другого инструментария.

Похоже, что основная идея Докинза об эволюции культуры как эволюции мемов (культурных аналогов генов) привлекательная и не лишена изящества, но в своей основе ошибочна. Безуспешность поиска пресловутых мемов на протяжении нескольких десятилетий и расплывчатость определений, которые им пытаются дать разные авторы, только подтверждают этот вывод. Культура не состоит из дискретных элементов, которые воспроизводятся, мутируют и подчиняются объективном законам отбора. Из вышесказанного видно, что даже если редуцировать право до множества актов коммуникации, а их, соответственно, до множества текстов, было весьма затруднительно, если вообще возможно, выделить элементы ведущие себя как мемы и которые можно было исследовать статистическими и вычислительными методами. Право развивается эволюционно, с этим согласны многие авторы. Но на вопрос о том, что именно в нем эволюционирует и как это происходит, пока существуют только самые общие ответы и рассуждения, из которых нельзя сделать конкретные, эмпирически проверяемые выводы. Можно предположить, что продуктивности идей Докинза и его последователей мешает догматическая приверженность дарвинизму и слишком сильное желание обнаружить подобие между геном и мемом, которое, не исключено, вообще не существует в реальности. Тогда возможный выход из тупика будет состоять в отказе от догматизма, в применении и синтезе иных подходов к эволюции культуры вообще и права в частности.

Оригинальная заметка в Facebook была удалена, комментарии архивированы. Если вы были участником дискуссии, с удовольствием предоставлю вам копию архива.

Все заметки в этой серии

В поисках юридического гена
В поисках юридического гена — интерлюдия
Эволюция права как эволюция контекстов

Слушал я сколько-то лет назад передачу с покойной ныне Натальей Басовской об Улугбеке.* Она с восхищением рассказывала, какой это был мудрейший правитель, как покровительствовал наукам и сам преподавал. В самаркандском медресе периода расцвета училось аж сто студентов. А еще помню, как тот же Улугбек был восхваляем и в «Детской энциклопедии», и в учебнике истории СССР как пример великого ученого и деятеля просвещения, которое было ничуть не хуже западного, а может даже и лучше. Все это прекрасно, если не знать, что двумя веками раньше в одном только Парижском университете было 10-12 тыс. студентов, а он не один был в Западной Европе.

* Эхо Москвы. «Все так». Выпуск 29.4.2007 «Улугбек: ученый на троне».

Оригинальная заметка в Facebook была удалена, комментарии архивированы. Если вы были участником дискуссии, с удовольствием предоставлю вам копию архива.

Лет двадцать пять назад я где-то читал, что до ВМВ английские фильмы шли в США с дубляжом и наоборот. Но позже, писали в той книжке, благодаря более интенсивным культурным контактам между странами, телевидению, радио и тому же кино разница между британским и американским английским стала уменьшаться и в будущем исчезнет. И вот это «будущее» наступило. Что же вижу? На Netflix для британского сериала можно выбрать американский дубляж.

Теперь уже я сделаю прогноз. Похоже, что наше поколение имеет все шансы заметить через какое-то время дивергенцию диалектов английского языка и их обособление в самостоятельные языки. Дети заговорят на хинглише, чинглише, араблише и т. д., а их учителя будут вспоминать о золотом веке, когда все в мире говорили на английском и понимали друг друга.

Оригинальная заметка в Facebook была удалена, комментарии архивированы. Если вы были участником дискуссии, с удовольствием предоставлю вам копию архива.

Изучаю векторное представление слов (эмбеддинг) как один из путей сопоставления смыслов слов в разных языках. Решил поиграть немного с классом NLEmbedding из API Apple, чтобы понять как же оное векторное представление работает на практике. Результаты получилось весьма забавными.

Возьмем, например, английское слово “economy”. Его ближайшие соседи будут:

• economic, recession, slowdown, stagnation, emerging, downturn, faltering, stimulative, industrializing, upturn.

Аналогичное французское слово «économie» дает:

• économique, conjoncture, déficit, structurelle, croissance, investissement, compétitivité, financière, structurels, budget.

Для немецкого „Wirtschaft“:

• Mittelstand, Ökonomie, Wohlfahrt, demographische, wirtschaftliche, Entwicklungszusammenarbeit, Gemeinwesen, Genossenschaften, Politik, Infrastruktur.

Из этого видно, что США загнивают, там все время кризис, во Франции — оптимизм и дирижизм, в Германии — Маркс и автобаны.

Ну, у таких абстракций можно было бы ожидать большого расхождения. Может, какие-то бытовые явления покажут больше близости?

Вот наиболее близкие слова к “apple”:

• blueberry, peach, pear, tangerine, nectarine, orange, apricot, raisin, strawberry, plum.

Ожидал бы, конечно, увидеть грушу поближе, но все-таки все сладко и съедобно.

А вот что получлось у «pomme»:

• poire, potiron, concombre, courgette, tomate, olive, légume, carotte, poivron, courge.

Груша на своем месте, но остальные гастрономические предпочтения французов довольно странные. Похоже, что яблоко у них скорее овощ, чем фрукт.

И, наконец, „Apfel“:

• Tomate, Pflaume, Spinat, Rhabarber, Rosine, Mandarine, Marmelade, Zitrone, Blumenkohl, Sellerie.

Где-то посередине по степени нормальности между английским и французским.

Немецкий вообще очень удобный язык для того, чтобы найти в нем какую-нибудь ржаку, потому что в нем есть масса слов, для которых в других языках нужно слов несколько. Вот, например, ближайшие по смыслу к „Naturwissenschaft“:

• Philosophie, Metaphysik, Wissenschaftstheorie, Erkenntnistheorie, philosophische, philosophischen, Naturwissenschaften, naturwissenschaftlichen, metaphysischen, Mathematik.

Вот так-то: философия поближе будет к естественным наукам, чем математика, хотя некоторые думают иначе.
Там, кстати, в выдаче на шестнадцатом месте оказывается „Astrologie“. Испугавшись за честь науки, я сразу же проверил „Astronomie“:

• Mathematik, Physik, Naturwissenschaft, naturwissenschaftlichen, Naturwissenschaften, Fach, Forschungsgebiet, Studium, Botanik, Geometrie, theoretische, Astrologie.

Уф-ф-ф... астрология там есть, конечно, но имеет к астрономии меньше отношения, чем ботаника. Но надо проверить и обратное. Подруги „Astrologie“:

• Naturwissenschaft, Weltbildes, metaphysischen, Okkultismus, astrologische, esoterischen, Astronomie, Religiosität, Theorie, Skeptizismus, Metaphysik, Pseudowissenschaften, Mystik.

Вот так и спалилась „Naturwissenschaft“.

И, возвращаясь к нашей троице языков, можно убедиться, что в чем-то самом важном опыт людей разных стран очень близок: не только боль и страдание, но также надежда на спасение.

“Tax”:

• deduction, itemize, rebate, filer, preparer, loophole, deduct, taxing, expensing, overpayment.

А вот что получлось у «taxe»:

• taxation, redevance, exonération, surtaxe, fiscalité, foncière, exonérés, taxer, imposition, taxées.

И, наконец, „Steuer“:

• Besteuerung, Einkunft, Steuersatz, Steuerschuld, Verwaltungskosten, Umsatzsteuer, Aufwendung, Mehreinnahmen, Steuerpflichtigen, steuerpflichtigen.

Оригинальная заметка в Facebook была удалена, комментарии архивированы. Если вы были участником дискуссии, с удовольствием предоставлю вам копию архива.

Кодификационные работы позапрошлого века сформировали существенные черты основных отраслей континентального права на систематических и рациональных основах, которыми мы пользуемся до сих пор. Однако современное нормотворчество, помимо этого, должно исходить из демократических принципов, а также из необходимости приспосабливать действующее право потребностям быстро развивающегося общества и непредсказуемым изменениям, связанным с техническим, экономическим и социальным прогрессом. Увеличивается роль государства и усиливается гармонизирующее влияние европейского и международного права, что ведет к росту правого регулирования в целом во всех областях, некоторые из которых впервые возникают в современности. В общественную дискуссию об устройстве и будущем права включаются разные специалисты, политики и широкая публика, чьи представления также влияют на право. Все требуют, чтобы право было доступным, понятным, компактным, непротиворечивым, стабильным, точным и т. п. Эти представления в некоторых аспектах взаимоисключающи, в чем-то наивны и даже утопичны, однако являются частью той среды, в которой современное право создается, интерпретируется и применяется.

Правовая норма как общеобязательное правило поведения может осуществлять свою функцию при условии, что она правильно коммуницирована, то есть адресат нормы ее понимает и способен применить в своей конкретной ситуации. Если речь идет о нормативно-правовом акте, необходимо обеспечить, чтобы законодатель сформулировал свою волю так, чтобы могла быть правильно понята адресатами. Юридический язык, таким образом, должен исполнять две роли одновременно: это, без сомнения, один из многих специальных языков, который описывает сложную реальность и которым в полной мере может владеть только человек, обладающий соответствующими специальными знаниями, но это и средство коммуникации правовых норм публике, которое должно быть понятно каждому. Поэтому языком нормативно-правовых актов едва ли может быть кто-то доволен, однако мы его не можем заменить ни «простым человеческим» языком, который в определенном смысле менее понятен и ведет к трудностям интерпретации, ни чем-то искусственным, чему бы все мы должны были учиться в школах как, например, математике или программированию. Вследствие естественного развития права и общества, язык нормативно-правовых актов также всегда будет несовершенным, однако некоторые его недостатки можно обнаруживать и устранять так, чтобы в пределах реальных возможностей правовые акты становились более констистентными и понятными.

Внедрение информационных технологий в юриспруденции неизбежно. Проблема возникает тогда, когда мы пробуем определить, для чего, собственно, мы хотим применить эти технологии и какого результата ожидаем от них. За последние десятилетия были созданы базы данных юридической информации, последовательно были усовершенствованы инструменты поиска. Существенные успехи достигнуты в области разработки экспертных систем, машинного обучения, классификации, предсказывания результатов, извлечения данных и т. п. Однако самое ядро юридической профессии, то есть написание текстов, осталось практически неавтоматизированным, если оставить за скобками усовершенствование инструментария общего назначения для работы с текстами.

Законодатель сегодняшнего дня должен соответствовать исключительно высоким требованиям: должен учитывать волю и цель законодателя, должен быть гибким и эффективным, должен учитывать как новая норма будет встроена в законодательство в целом, отвечает ли она конституционному порядку, международным обязательствам, европейскому праву, а также заботиться о том, чтобы она была ясно сформулирована и была легко интерпретируема. Похоже, что реализация всех этих задач выходит за пределы человеческих возможностей. При этом при создании нормативно-правовых актов нельзя исходить из заранее подготовленного шаблона или образца: это в высшей степени профессиональная творческая деятельность, которая предполагает, помимо владения законодательной техникой и опыта в соответствующей отрасли права, также способность ориентироваться в большом количестве связей внутри системы действующего законодательства и иметь о нем целостное представление. Именно тут на помощь разработчикам нормативно-правовых актов, могли бы придти информационные технологии, которые могли бы существенное повысить качество их нелегкого труда.

Оригинальная заметка в Facebook была удалена, комментарии архивированы. Если вы были участником дискуссии, с удовольствием предоставлю вам копию архива.

CS Этот текст существует также на чешском языке: Lingvistické nástroje pro legislativce.

Мало-помалу теплеет, народ веселеет и даже наше правительство по такому поводу начало слегка смягчать режим подневольному населению.

Вот, например, какой подарок к праздникам сделало. Это на святой Руси-матушке весенние праздники — 1 и 9 мая, а в безбожной Чехии — Пасха, только еретическая ихняя, на неделю раньше. Даром что на выходные все время выпадает, так к ней еще пятницу и понедельник присовокупили, аж четыре дня можно на работу не ходить, кого пущают. Вот в аккурат к концу Страстной седьмицы позволили министры-капиталисты народишку в огородах копаться без намордников. Да еще и магазины открыли, где сельхозинвентарь, удобрения, стройматериалы и все такое прочее продают. Хобби-маркеты называются по-местному. Горбатиться на шести сотках — это тут хобби такое, извиняюсь, отдых душой и телом. Некоторые даже годами специально за город на участок ездят, ни домика себе не построят, ни баньки. Такой уж тут народец: картошку на зиму не копает, подавай ему цветы да тыквы декоративные, чтоб красиво было. Но это я отвлекся чего-то от правительства нашего жемчужного. А оно-то говорит народу: «Вам вообще-то по магазинам еще нельзя шататься, друг друга перезаражаете, но в хозтовары можно, потому что там потолки высокие». А народ, конечно, благодарствует, но шариками-роликами тоже шевелить умеет не хуже барского, да спрашивает: «А вы в церкви-то потолки хоть раз видели? Ого-го какие. А почему ж туда на Пасху нельзя?» А полковник биохимической службы Примула, начальник штаба командирского, да отвечает: «Не положено. Вы там причаститься пойдете, столпитесь в одном месте, самим же потом хуже будет». Ну, делать нечего, слушать будем, делать как приказывают. Пошли людишки на святой праздник к кассам хобби-маркетов толпиться да причащаться, с граблями и рассадой, а премьерскому другу-товарищу грошик прибавится, а то и два-три.

Праздники прошли, а любить правительство народ не перестало, еще больше любит. Вот, говорит, салоны собачьей красоты открылись, можете пользоваться. А то как же? Гулять-то надо, а как перед людьми показаться с шавкой нестриженой, нечесаной и шампунью немытой? Срамота. Тут шутники некоторые того и дело норовят хоть пуделями нарядиться, лишь бы постригли. А ну кыш, лохматые! А министрыня наша юстиции, женщина широчайших достоинств, так и говорит: «Суды раньше парикмахерских не откроем! А то вы себе представить не можете, какой это урон правосудию случится, ежели адвокат вдруг судью без бигудей увидит!».

В общем, жизнь у нас с каждым днем все лучше, все веселей. Вот буквально сегодня объявили, что границы со Словакией и Хорватией откроют. Как в Хорватию попадать никто не сказал: то ли на крыльях, то ли ночью перебежками через лес с палаткой на горбу. Одна надежда, что австрияки не звери, по людям не стреляют. А остальные границы — год еще на замке будут, чтобы не налетала к нам сюда со всех краев разная туристическая саранча заразная. Прямо сердце радуется: смотри себе на солнышко из окошка, да воздухом весенним дыши. А что через намордник, так это же принюхается до осени, свыкнется. Человек же не скотина, ко всему привыкнуть может. И забота правительства ох как чувствуется. Нигде ничего нет, но теперь у всех все есть. Заодно единение, опять же, патриотизм, когда хозяйки в каждом доме сами маски пошили на всю семью. А у кого хозяюшки нет своей, может трусы на голову надеть и два раза обернуть согласно постановлению правительства... тьфу, министерства же. Там наверху зря не сидят, соцопросы новые заказывают, кумекают все: как бы еще больше людям понравиться? Заботливые они у нас.

Оригинальная заметка в Facebook была удалена, комментарии архивированы. Если вы были участником дискуссии, с удовольствием предоставлю вам копию архива.