Я задался вопросом, нужно ли сопровождать известные выражения на доступных европейских языках переводом. В таком случае автора принуждается к навязыванию своей интерпретации там, где этого бы хотелось избежать.

Воспоминания к столетнему юбилею Андрея Дмитриевича Сахарова.

Мне приснилось, что я известный деятель культуры, которому предлагают начать издавать журнал о русской литературе. А что самое важное? Конечно же придумать название.

Ужасы коммунизма олицетворяет Тюхэ, ужасы нацизма — мойры. Иметь надежду на спасение, пусть призрачную, может казаться кому-то меньшим субъективным злом, чем обреченно следовать на заклание ради великой и благородной цели.

В любом обществе для его нормального функционирования должен быть определенный слой охранителей. Он выполняет свою функцию; нужен для того, чтобы гасить колебания. Но что можно охранять в нынешней РФ?

Современное понимание противоречий между либерализмом и демократией сравнить со средневековым противопоставлением всемогущества и всеблагости Бога.

Немного о политической теологии Карла Шмитта и концепции правового государства Адольфа Гитлера.

Для правых отец лжи — дьявол. Все люди грешны, но это не оправдывает грех. Левые же не верят ни в Бога, ни в дьявола. Для них ложь не имеет границ, если приносит пользу.

Как в фунционировании крупных акционерных обществ в миниатюре отражаются проблемы государств с демократической формой правления.

У Ханны Арендт есть слова, которые буквально воспроизводят сегодня не нацистские чудовища, а обычные люди, законодатели, судьи, общественники, борцы за права.

Наше поколение имеет все шансы заметить через какое-то время дивергенцию диалектов английского языка и их обособление в самостоятельные языки.

В России с 1992 года установилась демократия. Не совсем либеральная и не совсем представительная, однако правитель наделялся полномочиями в результате волеизъявления народа.

Изменения начала 90-х в целом были недостаточно глубокими. Им не только не хватало необходимого импульса, но и всеобщего представления о желаемом будущем.

Есть один аспект событий 1968 г. который мне представляется противоречивым. С одной стороны, чехи встречли оккупационные войска словами: «Мы верны социализму». С другой, многие вспоминают о Пражской весне как о моменте надежды на свободу.

Наверное, нельзя найти человека моего поколения, увлекавшегося наукой, который бы не был пленен передачей «Очевидное невероятное». У нее была одна деталь, которая говорит о многом.

Читаю истории ухода православных священников из сана и понимаю, что все-таки есть определенная вековая мудрость в католической практике целибата, при всех его отрицательных сторонах.

Мой разум отказывается понимать, как у русского человека может повернуться язык назвать нацизм и коммунизм одинаковым злом. Или, что еще безумнее, сказать, что коммунизм был злом меньшим.

Люстрации и правосудие — это вещи взаимоисключающие. Люстрация означает закрепление победы революции и ограничение в правах тех, кто служил предыдущему режиму, а значит она неизбежно ретроактивна.

Еще в 1811 г. в § 285 ABGB было дано определение: «Все, что отличается от человека и служит людям на пользу, является вещью в юридическом смысле». Это вполне применимо и к криптовалютам.

Манихейское видение мира делают европейское Средневековье одинаково неприемлемым для православных обскурантистов и новых просветителей: оно не укладывается в догмы как первых, так и вторых.